Игла тщеславия

Дневник воспоминаний... фрагмент

На съемки попал чисто случайно (если можно так выразиться), в последний день кастинга. Это был мой первый проект такого рода и особых иллюзий я не питал, но мотивировался исключительно новым житейским опытом. Ощущения первых дней съемок были очень контрастными, с одной стороны, благодаря костюмам и декорациям, полное погружение в атмосферу того времени, а с другой, погодные неудобства(в первые дни было очень холодно, местами шел снег)доставляли легкий дискомфорт. Ожидания от съемочного процесса были полностью удовлетворены. Профессионализм режиссера и съемочной команды завораживали, ощущение того, что ты являешься частью художественного процесса, который войдет в историю, было просто не с чем сравнить. Как человек творческий, я старался подходить ко всему серьезно, с полной ответственностью и отдачей. Не важно на каком ты плане, степень эстетического удовлетворения зависит только от тебя. Свободное от съемок время проходит по разному, были и песни с плясками у костра, было и много новых знакомств. Историческая атмосфера и территориальная изолированность способствовала к возникновению теплых приятельских отношений, которые могут вылиться в настоящую дружбу. Так же преобладали устные разговоры, которые варьировались от самых пустых, до высоко философских. Для себя я приобрел драгоценный опыт, и новую творческую мотивацию. А так же осознал одну интересную вещь, которую условно назвал "иглой тщеславия"... это то, что я заметил со стороны как в других, так и в самом себе... то, что меняет людей за столь короткое время... то, что часто именуется "медными трубами" только в их убогой и мелкой интерпретации... то, что обнаружив в себе вызвало у меня отвращение... осознанное или бессознательное желание засветиться или попасть в кадр. То, что очень удачно описал Блез Паскаль в своем трактате "Мысли": "Тщеславие так укоренилось в сердце человека, что похвалиться не прочь и солдат, и денщик, и повар, и носильщик; всякому любо иметь своих поклонников; да и философы не чужды этому чувству. Сами пишущие против славы хотят иметь славу хороших писателей, а читатели их похвалиться, что прочли их; да и сам я, пишущий это,имею, может быть, то же желание, а равно и читатель."